ТАТЬЯНА ВИНОГРАДОВА

 

 

диптих

 

 

Младшие боги

 

Младшие боги толпятся, хихикают в ладошку,
отталкивают друг друга локтями,
тянутся посмотреть — что же там творится, на этом очередном
маленьком шарике,
таком нелепом.

Они напоминают школьников
на лабораторной по биологии,
когда учитель вышел на минутку, —
с кем не бывает, —
и они вот-вот на радостях грохнут микроскоп
со всеми инфузориями-туфельками
и хламидомонадами.

Они пыхтят и сопят,
высунув от усердия острые язычки,
помешивают сломанными карандашами
культуру в пробирках, —
на полу похрустывают
осколки разнокалиберных колбочек
и чьих-то жизней.

А что случится, если вот эту вот
крошечную розовую двуногую штуковину
поддеть и зафигачить во-он туда,
где дрыгается такая же, но с длинной
светлой шерсткой на голове?

— Ну до чего ж смешон, уродец,
глядите, глядите, как посверкивают
эти крохотные стеклышки у него на глазах!

Младшие боги дружно смеются
(а самый шустрый — ну просто в голос ржет),
когда эти две фигурки под микроскопом
вдруг начинают на грязном предметном стекле
замысловатый, но бессмысленный танец.

Потом та, что поменьше, — с длинной шерсткой, —
заигравшись на краешке, бухается куда-то
на пол, и ее, конечно, уже не найти
в этой пыли, ну и ладно.

А уродец зачем-то срывает с себя стеклышки,
отшвыривает их прочь,
и из его уморительных глазок
начинает сочиться вода.
А потом он падает на колени
и долго-долго, скучно-прескучно
стоит не шевелясь,
сложив ладошки перед грудью
и задрав голову кверху, —
видимо, притворяется мертвым.

— Да они же почти разумны! — радуются
младшие боги
и тыкают в шарик ланцетами, скальпелями
и перочинными ножичками.
А самый шустрый
уже разжег спиртовку
и греет щипцы.

...Когда старшие боги вернутся,
они, конечно, наведут порядок,
и младшие, все еще тихо хихикая,
рассядутся по своим местам.

Бог с ним, с шариком.
Шариков таких в кабинете биологии — немеряно.

Правда, этот был
самый
смешной.


4.02.2006

 

 

Старшие боги

 

В серебряной вселенной старших богов

все до ужаса гармоничненько.

Никто никогда никого не…

— убивает

                     — истязает

— ввергает в тоску, во тьму,

в биполярное расстройство,

в пучину и скрежет зубовный.

 

Старшие боги не нуждаются в грубых развлечениях.

Уже не нуждаются.

 

Чинно, с олимпийским спокойствием,

взирают они

на кружащие у их подножий миры.

Миров этих — сизая беременная хренова туча.

Они кружатся и клубятся,

они вот-вот развоплотятся

и стелются, и пенятся,

они вот-вот изменятся…

Они подобны снежинкам.

Метель, завируха, вьюга миров…

 

«Опять малыши гонят пургу, — зевают старшие боги. —

Ну сколько ж можно, все-то им неймется».

И машут руками старшие боги,

величественно и синхронно,

и отворачивают они лики свои…

Р-р-раз — и утихла метель, улеглась пурга,

перестала куриться поземка —

и растаяли снежинки-миры,

как и не было их совсем.

Старшие боги любят порядок.

 

…А самый шустрый давно уже стал

самым солидным.

Он сидит выше всех, весь заплывший,

обрюзгший весь, как Джабба-Зе-Хат,

и мурлычет себе под нос:

«Слава богу, слава богу, слава богу,

слава мне».

 

Щипцы и спиртовка, однако, у него всегда под рукой —

мало ли что, бог их знает, а вдруг

понадобятся.

 

 

2017