ТАТЬЯНА ВИНОГРАДОВА
диптих
Младшие боги
Младшие боги толпятся, хихикают в ладошку,
отталкивают друг друга локтями,
тянутся посмотреть — что же там творится, на этом очередном
маленьком шарике,
таком нелепом.
Они напоминают школьников
на лабораторной по биологии,
когда учитель вышел на минутку, —
с кем не бывает, —
и они вот-вот на радостях грохнут микроскоп
со всеми инфузориями-туфельками
и хламидомонадами.
Они пыхтят и сопят,
высунув от усердия острые язычки,
помешивают сломанными карандашами
культуру в пробирках, —
на полу похрустывают
осколки разнокалиберных колбочек
и чьих-то жизней.
А что случится, если вот эту вот
крошечную розовую двуногую штуковину
поддеть и зафигачить во-он туда,
где дрыгается такая же, но с длинной
светлой шерсткой на голове?
— Ну до чего ж смешон, уродец,
глядите, глядите, как посверкивают
эти крохотные стеклышки у него на глазах!
Младшие боги дружно смеются
(а самый шустрый — ну просто в голос ржет),
когда эти две фигурки под микроскопом
вдруг начинают на грязном предметном стекле
замысловатый, но бессмысленный танец.
Потом та, что поменьше, — с длинной шерсткой, —
заигравшись на краешке, бухается куда-то
на пол, и ее, конечно, уже не найти
в этой пыли, ну и ладно.
А уродец зачем-то срывает с себя стеклышки,
отшвыривает их прочь,
и из его уморительных глазок
начинает сочиться вода.
А потом он падает на колени
и долго-долго, скучно-прескучно
стоит не шевелясь,
сложив ладошки перед грудью
и задрав голову кверху, —
видимо, притворяется мертвым.
— Да они же почти разумны! — радуются
младшие боги
и тыкают в шарик ланцетами, скальпелями
и перочинными ножичками.
А самый шустрый
уже разжег спиртовку
и греет щипцы.
...Когда старшие боги вернутся,
они, конечно, наведут порядок,
и младшие, все еще тихо хихикая,
рассядутся по своим местам.
Бог с ним, с шариком.
Шариков таких в кабинете биологии — немеряно.
Правда, этот был
самый
смешной.
4.02.2006
Старшие боги
В серебряной вселенной старших богов
все до ужаса гармоничненько.
Никто никогда никого не…
— убивает
— истязает
— ввергает в тоску, во тьму,
в биполярное расстройство,
в пучину и скрежет зубовный.
Старшие боги не нуждаются в грубых развлечениях.
Уже не нуждаются.
Чинно, с олимпийским спокойствием,
взирают они
на кружащие у их подножий миры.
Миров этих — сизая беременная хренова туча.
Они кружатся и клубятся,
они вот-вот развоплотятся
и стелются, и пенятся,
они вот-вот изменятся…
Они подобны снежинкам.
Метель, завируха, вьюга миров…
«Опять малыши гонят пургу, — зевают старшие боги. —
Ну сколько ж можно, все-то им неймется».
И машут руками старшие боги,
величественно и синхронно,
и отворачивают они лики свои…
Р-р-раз — и утихла метель, улеглась пурга,
перестала куриться поземка —
и растаяли снежинки-миры,
как и не было их совсем.
Старшие боги любят порядок.
…А самый шустрый давно уже стал
самым солидным.
Он сидит выше всех, весь заплывший,
обрюзгший весь, как Джабба-Зе-Хат,
и мурлычет себе под нос:
«Слава богу, слава богу, слава богу,
слава мне».
Щипцы и спиртовка, однако, у него всегда под рукой —
мало ли что, бог их знает, а вдруг
понадобятся.
2017